Набережная с ее высокими пирамидальными тополями и кипарисами, по которой я ездил раньше на велоколяске, и которая подарила мне встречи с разными людьми, несмотря на дым появившихся на ней частных шашлычных, и по сей день сохраняет для меня свой прежний неповторимый колорит. Тут было все: радость, волнение, надежды, печаль, тоска, разочарование.

Когда-то мы с Сережей Мельником ездили наперегонки от перекрестка Фрунзе вдоль всей набережной до улицы Ленина. Сергей не совсем хорошо владел руками, и его коляска была с ножным приводом. Хотя мы с Сережкой были, что называется, прикованы к своим “коням”, в нас бушевал юношеский восторг. Когда я уставал, Сережка прилаживал к моему рулю стальной трос и осторожно тащил меня за собой, как на буксире.

Еще были девчата из Армении. Алвард, Изабелла и та, другая, о которой у меня сохранилось самое светлое воспоминание... Сергей тогда сказал, что мне везет на хороших девчонок...

Сейчас на набережной все те же акации. На них кое-где серебрятся запоздалые соцветия; вот горка, сложенная из камней, возле которой много лет назад старичок со старушкой у самого синего моря продавали книги. По выходным на набережной часто можно увидеть проповедников-иеговистов. В основном это местные ребята и девушки с различными двигательными нарушениями. Ребята, которые могут передвигаться самостоятельно, возят не ходячих. Они останавливают приглянувшихся прохожих, раскрывают перед ними Библию и начинают объяснять, кто такой Иегова. Предлагают красочные брошюры.

До того, как я подружился с Сережкой, мне, по правде говоря, представлялось, что среди евпаторийских ребят нет и не может быть инвалидов детства с последствиями церебрального паралича: здесь ведь всех вылечивают. Но, увы, это оказалось совсем не так...